Захар Брайнин - фронтовик, поэт, журналист, фотохудожник

Жизненный путь

Брайнин Захар родился в 1924 году в Витебске. После войны жил и работал в Куйбышеве (Самаре). Гражданская профессия – фотохудожник. Лауреат многих всесоюзных и международных фотоконкурсов. Работал в газетах «Известия», «Труд». С 2000 года проживает в городе Ашкелон, Израиль.

На фронте, в обороне, в тёплой землянке мне часто снились родные пенаты, любимые и близкие сердцу люди. Как мы недооценивали прелести нашего древнего города Витебска, разделённого Двиной на две живописные половины, его колоритнейшего этноса, с его криминальным миром, не идущим ни в какое сравнение с нынешней мафиозностью. Лишь много десятилетий спустя мы узнали о том, что наш город – родина гениального Марка Шагала, что старый художник Пэн, к которому мы, пацаны, проникали тайком в мастерскую (его не очень жаловали власти), был его учителем. Имя Шагала было вычеркнуто из памяти витеблян, это было нужно идеологам марксизма – ленинизма. Имя Пэна всплыло в памяти в связи с его зверским убийством, судебный процесс освещал в прессе мой отец, он был журналистом, сотрудничал в газете «Звязда», которая печаталась в Минске.
Началась война. Отца мобилизовали в армию. Во время прощания он сказал: «Или голова в кустах, или грудь в крестах». Второго не случилось. Хороших людей война убивает в первую очередь.
В начале войны семью эвакуировали в Чкаловскую область в село Сорочинское, где я закончил 10- ый класс. После окончания – мобилизация. Тоцкие лагеря, которые расположились в сказочном уголке природы: многовековые гигантские лиственницы, озеро, окаймлённое камышовыми зарослями, трава выше головы. Рай, да и только! Спустя несколько лет вся эта красота сгорит в яростном огне атомного взрыва.
Далее – маршевая рота и Центральный фронт,а через три дня – боевое крещение и первая пролитая кровь. Нашей дивизии проедстояло взломать немецкую оборону в районе города Себска. Мы, юнцы, были знакомы с войной по фильмам и книгам. Действительность оказалась намного страшнее. В рассветной мгле вспыхнули красные ракеты, и сонную тишину взорвал рёв тысяч артиллерийских стволов, горизонт утонул в дыму. Наши ушные перепонки, казалось, вот – вот лопнут, голова разрывалась от боли, земля качалась под ногами. Мы находились в кромешном аду. Что творилось по другую сторону фронта, невозможно было себе вообразить. Подобное и нашим пришлось испытать в начале войны. Пока наша артиллерия обрабатывала передний край, немецкая дальнобойная артиллерия, огрызаясь, сеяла смерть в наших рядах. И вот во время этой пляски смерти, подобной явлению Христа народу, мы увидели ротного старшину, несущего бачок с водкой. Кто-то заорал: «Братва , налетай!» – и все бросились за солдатской чаркой, повторяя заход за заходом, ибо многие ее любители были уже на небесах. Как только кончился этот пир во время чумы, взвилась зелёная ракета – сигнал к наступлению. Пока мы занимали исходные позиции для атаки, двигаясь по усеянным трупами окопам, бывалый усатый солдат с горящими от возбуждения и фатального страха глазами крикнул: «Хлопцы, не трусь, бей фашистскую гадину, вперед, ура!» И мы бросились в атаку. Слева и справа, как подкошенные, падают и взлетают в воздух разорванные тела солдат, а я, словно заговоренный, продолжаю жить и бежать, машинально стреляя из автомата. Вот миновали первую линию обороны, ворвались на вторую, впереди третья. И вдруг сильнейший удар чем-то тупым в грудь, я делаю кульбит, теряю сознание. Когда меня санитары волоком тащили на плащ-палатке, я очнулся и увидел лежащего сибирского стрелка с оторванной рукой, смотрящего открытыми глазами в небо. Глядя на мою рану в области сердца, врачи дивились, что остался в живых, уверяли, что родился в рубашке. Но я, видимо, родился в распашонке, ибо в дальнейшем побывал в переделках почище этой.
В госпиталь, где я находился, приехали купцы с агитацией в пользу бога войны. И я сменил пехоту на артиллерию. Я стал профессиональным артиллеристом. В отдельном истребительном противотанковом дивизионе я прошел все стадии совершенствования – от подносчика снарядов, заряжающего, наводчика до командира орудия.
После госпиталя я участвовал в освобождении Сумской области Украины, где мы случайно остановились в отчем доме легендарного Ковпака, у его сестры. Хлеба не было, и она угостила нас жареными груздями. Затем освобождение моей родины, многострадальной Белоруссии. Что с ней сделали захватчики! На нашем пути мы не встретили ни одной несожженной деревни. Сердце разрывалось от боли при виде обгорелых печей иженщин с детьми, копающихся на пепелищах. Больно было за себя, «за могучую и непобедимую». Когда освобождали Польшу, памятный Нарвский плацдарм, я вторично был ранен и контужен. Недобрая память осталась от горной, с сильным течением реки Нарвы, в холодных водах которой нашли могилу тысячи наших солдат. На участке дивизии была только одна переправа, которая методически подвергалась обстрелу с чисто немецкой педантичностью – с завтрака до ужина. Если в перерыве между двумя залпами не успеешь проскочить, твоя песенка спета. А мне приходилось несколько раз за день проделывать этот акробатический трюк. И в этой ситуации судьба ко мне была снисходительна – сохранила мне жизнь, но и там осколок снаряда меня нашел.
Затем было освобождение Варшавы, а дальше - курс на Данциг. На моих глазах улучшалась наша огневая техника. На подступах к Данцигу мы заняли позицию вдоль танкоопасного направления слева от стратегического шоссе. Окопались. Отрыли окоп для орудия, ровики для боекомплекта, укрытия для автомобиля, окопы для себя и от изнеможения забылись крепким сном. Погода стояла прекрасная: падал пушистый снежок, пахло весной и миром. И вдруг переполох – нас, спавших смертельным сном, стала грубо будить пехота, лежащая впереди нас. Слышался мощный гул немецких тяжелых танков. Пехотинцы спрятались в наши окопы, а мы, полусонные, застыли у орудий. Но один из наводчиков, не выдержав напряжения, нажал на спусковой рычаг и послал бронебойный снаряд, обнаружив себя. Теперь для немцев остальное было делом техники: прекрасная оптика, дальнобойность на прямой наводке. И фердинанды, прикрывающие тигров, начали расстреливать наши огневые позиции, а наши удары не достигали цели, так как поражающая способность наших орудий на прямой наводке 700 – 800 метров.
Я опять был ранен осколком снаряда и очнулся в госпитале в городе Кенин в Восточной Пруссии. Операцию мне делали без наркоза. Влили в глотку полстакана разбавленного спирта и начали резать и копаться в лёгких по-живому. На хирургическом столе я тогда потерял 7 – 8 кг веса, а после спал без просыпа четверо суток. От болевого шока меня спасла молодость – мне шел тогда двадцать первый год. Я стал инвалидом войны. Госпиталь жил своей будничной жизнью, но однажды стрельба сорвала нас с нар. Неужели марсиане спустили десант, что за чертовщина!? А это оказался салют нашей долгожданной Победы.

Время – плазма,
Время маразма и
Время соблазна
В ретроспективе событий

Пролог


У Времени те солнечные дни,
Когда венчают подвиг без протекции:
Бессмертной Славе – Вечные огни,
Посмертной Славе – Звезды, их проекции!

Великой Отечественной войне посвящается

ПОБЕДА!

В нас всё звенело и плясало!
Закуска – корочка от сала...
Ни хмель, ни голод не свалил –
Таким великим Праздник был!!!

А до него оставалось:
три года, десять месяцев и шестнадцать дней,
времени, в течение которого ковалась эта Победа,
вопреки всему и вся!

У народа сурового
Сталин(!) вместо Суворова...

Всего семь нот,
А сколько звуков!!!
А немец прет,
В тревоге Жуков.

А тот, кто слыл
Стальнее стали,
Как зверь скулил:
«Страну прос...али»

Но Жуков – не в тигровой шкуре,
Над ним висел домоклов меч.
И зная сталинскую хмурость,
Не смел диктат его пресечь...

Велик он в деле, или мал,
На это Б-г ответ не дал.
Ответят время и история,
Не знающие моратория!

Для нас – Велик, пусть и не шёлк,
А Бонапарта превзошёл,
Он назван маршалом победы,
О том ленивый даже ведал.
------------------------------
А прими тогда Сталин разработанный Генеральным штабом план упреждающего, неожиданного для врага удара, под фашистской пятой не было бы ни пяди российской земли. Но великий военный стратег счел этот план попыткой развязать войну, и с гневом отверг его. Тиран доверился тирану...

СТАРЫЙ И НОВЫЙ ЗАВЕТ:

Не трожь р-российского медведя! –
Ревел в атаке ротный Федя

Похожий шоп внушал Кутузов
Врагам, еще давным-давно,
Не то сдерем с их жоп рейтузы
И рожами воткнем в говно!

Ставка фельдмаршала Кутузова. Фили, 1812 год.

В итоге так оно и вышло,
Нарвался Третий Рейх на дышло.

Ставка маршала Жукова. Потсдам, 1945 год.

- Как мы победили?
- Хороший вопрос:
Победу Василий на танке привез.

Её и пехота несла на горбу,
И те, что без квоты
Лежат не в гробу...
___________

Поклонимся ж своим «медведям»:
Иванам,
Сашам,
Машам,
Федям
И двадцати шести мильонам,
Не слышавших фанфарных звонов...

Аминь!

ВРЕМЯ – ПЛАЗМА

«ПАМЯТЬ»

Семёну Цвангу,
воину и поэту

На огненной дуге,
Пружинистый, как струны,
Как не было нигде
Сражалась наша Юность.

Где танк таранил танк,
Утюжа все живое,
Где всё горело так,
Как сердце на изгоя!

...Где кровь лилась рекой,
Дышащею Победой.
Когда к стихам запой,
О том младым поведай!

Война – не мать родна...
(Народная поговорка)

Брату Абраше,
погибшему в бою на орловско-курской дуге, будучи
семнадцатилетним,
Посвящается.
Автор.


Не верьте, не верьте, не верьте,
Что счастья под звездами нет.
Не хочется думать о смерти
В семнадцать мальчишеских лет...



О нас, любимых и не очень –
Да будут сухи влажны очи...
Захар Ларисов
-------------------------------------------------------------------
Сержанту Рустаму Касымову
----------------------------
Мы спали в обнимку, казах и еврей,
Друг друга теплом согревая.
И тесный блиндаж без окон и дверей
Казался нам больше, чем раем!

Я выжил. Меня пощадила война –
На каждых полгода – по шраму,
Его же убила взрывная волна,
Свалившая намертво маму...

Я плакал, как-будто себя хоронил,
(но кто думал выжить на фронте?),
Как вдруг из вонючих разъяренных рыл
Снаряды ударили в солнце!

В глазах все померкло, и кровь потекла
В липучее сусло местечка...
Судьба мне еще пару шансов дала,
Когда Смерть давала осечку.
-----------------------------

Памяти моего отца Соломона,
Журналиста и поэта,
и. о. командира батальона

Вещий сон



Я был казнен одним ударом,
Я был разорван на куски!
- Тот вещий сон пришел недаром –
Отец мой брошен был в кусты...
-------------------------
В боях за город Слуцк мой смертельно раненый отец был в упор застрелен эсесовцем.
--------------------------------------

РАМА, - ТВОЮ МАМУ!..

Ползет по злому небу «рама»,
А мы ползем по глине в май
И кроем матом эту даму –
Ничем себя не выдавай...

Аэросъемка фрицу скажет,
Где спрятать полк, боезапас.
А умник Сёмка, сдуру, скажет:
«Зачем тех птичек нет у нас?»

Часок – другой всё тихо-мирно,
Как перед бурей океан...
А там – снаряды, бомбы, мины –
Будь ты во веки окоян!..

Не знал, что странные уморы,
Страшнее ящика Пандоры...
- Мы перед небом безоружны,
А, собственно, кому мы нужны?..

Но Рокоссовский знал всех лучше,
Как врезать Гитлеру и Дуче!
_____________________________________

СВИДАНИЕ

Защитникам Бреста и крепости

Балтийские ветры не слали вестей,
Когда у змеи вырвут жало...
Фашистские «берты»* крошили детей,
А Берта моя их... рожала.

И мы на границе не бросили мост,
Хоть в смертных боях подустали,
Но, падая, знали, что наш новый пост –
С оружием на пьедестале!

- Кода завершится и эта война,
Родные, навеки мы с вами!
А ты на свиданье приди не одна,
А вместе с тремя сыновьями.
---------------------------------------------------
* Берты – сверхмощные дальнобойные орудия Вермахта
----------------------------------------------

ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

- Жестокость рождала жестокость.
И сразу угас немцев пыл,
Когда «мессер» бросило в штопор
Со свастикой, срезанной с крыл!

То был Кожедуб иль Покрышкин*
Иль нами неведомый асс,
Но эта картина, как вспышки
Салюта для страждущих глаз!

Luftwaffe не досчиталась
В бою том немало машин,
Земли только им не хватало –
На каждую падаль – аршин...

----------------------------------------------------------
* Кожедуб и Покрышкин – лучшие летчики советского воздушного флота времен Отечественной войны, многократно удостоенные высшими правительственными наградами.
------------------------------------

«Прощай, Родина»

Вот что поведал об истории дивизиона новому пополнению
Паша Листьев – заряжающий со стажем. Второй
Белорусский фронт.

Разве была уродиной
Наша «прощайродина»?
Складная да ладная,
Хоть окуривай ладаном!

Малютка сорокапятка,
Когда катилась с холма,
Нам обрывала пятки,
Для фрицев же – не хурьма

- Лыбимся, обормоты?..
Верь али не верь:
Супроть брони – что там...
Супроть пехоты – зверь!
Такую устроить бойню,
Чикагской и не видать!!!
Мне стало чертовски больно,
Когда полегла... их рать.

Потом спохватился, гады,
На что положили глаз,
Хотя, и другие взгляды,
Но кодлой идти на нас?!

... Приказ: переоснащение,
Чтоб ствол покрупнее был!
А нам это – огорчение –
Горяч у начальства пыл...
- «Родину» переплавят
На одну треть Катюш.
Сопли утри, Павлик,
Душу им не утюжь...

----------------------------
Справка.
«Прощай, Родина» - сорока пяти миллиметровые противотанковые пушки на конной тяге. Ими были оснащены противотанковые дивизионы в начале войны. Из-за малой величины и мощности, фронтовики называли их таким суицидным словосочетанием. В конце войны на вооружении были сто-миллиметровые орудия на механической тяге.
------------------------------------------------------

ФРОНТОВАЯ ЛИРИКА
(Форс-мажорная ситуация)

Эвакогоспиталь

... Когда закончился наркоз,
Во мне ржавел вагон железа!
Что в те мгновенья в сердце нес,
Не знала даже Мать Тереза*...

Молил рубить меня с плеча!
Но черту смерть казалась легкой!
Хирург с искусством палача
Мне щупом ковырялся в лёгком.

Когда же органы мои
Врач очищал от смертной скверны,
У синеглазой медсестры
От мук моих сковало нервы...

Потом «синичке» розы нес,
И вы мне на слово поверьте,
Тот взгляд сестрички, полный слез
Запомнил на всю жизнь – до смерти!

----------------------
* Мать Тереза – лауреат Нобелевской премии мира. Награждена за деятельность в помощь страждущим людям.
----------------------------------

ДЕТИ ВОЙНЫ
- Ах, война, что ж ты
Подлая сделала...
Булат Окуджава

Я вижу

Глаза не ослепли, не ссохся язык,
Я вижу мальчишку в упряжке.
Единственный в доме сгоревшем мужик
В лаптях и отцовской фуражке.

Я вижу останки былых деревень,
Я вижу печей обелиски,
От горького чада седеющий день,
Пополнивший черные списки...
----------------------------------------


На марше

Второй Белорусский фронт, 1944 год

Там, где траву полили кровью
Два пацана из Подмосковья,
Стоит березовая роща –
Березки две, сказать попроще.

А надо мной растет осина
Я, как они, погиб невинно,
Задев ногою вражью мину...
-----------------------------------------


Письмо маме с фронта

Второй Белорусский фронт. Ночь перед боем за
город Севск. Август 1943.
Шлю боевой привет,
Свет моих глаз, мама!
Я в восемнадцать – «Дед»,
И это уже не мало!

Каждый второй боец –
Верный мой друг, товарищ.
Я им – родной отец –
Чувства не отоваришь

А как лютует фриц!
- Информбюро вещает.
Скоро им вколем шприц,
Это вам обещаем!

Знаю, как тяжек труд.
Дом на тебе, сестренки.
Если тебе соврут,
Их не ругай за тройки.

Мамочка, ты со мной
И на чужбине вражьей
Вместе мы примем бой,
Вместе в могилу ляжем...

Это я так, грустя...
Я жив-здоров, не ранен.
Их же - жалеть нельзя!
Из-под земли достанем!

Выполню твой наказ,
Я в вас души не чаю,
Если темно, тотчас
Свет ваших глаз включаю!
АРТИЛЛЕРИЯ – БОГ ВОЙНЫ!
- Фрагменты поэмы-

Покинуло Светило горизонт.
Его фантом огромный, цвета крови
Представил нам Гоммору и Садом,
Когда Господь их наказал с любовью!

Удар огня пришелся на штрафбат...
Такой ему обычный выпал жребий,
Чтоб штрафники познали, что есть Ад,
Геенны огненной, черт о которой бредил!

Там пахарь мирный, силы неземной,
Орудуя чудовищно лопатой,
Перемешал все сущее с землей
И сверху водрузил лафет помятый.

Уперлись в грунт могучих две руки
В попытке тело вытащить из глины -
Где юноша с глазами от Луки
Разорванный лежал на поле минном.

Бойцы вцепились в пушки колесо,
Но не живые, с лицами из воска,
Как небожители коллекции Тюссо*
Но только вымазаны грязью и без лоска.

Зловещая стояла тишина...
Но прежде, чем до времени угаснуть,
Кровавый сполох высветил листы
Любой фантасмагории ужасней!..

Еще страшней ответный был удар,
Ведь Бог войны – увы, не божий дар...
______________________
* Парижский музей мадам Тюссо - коллекция восковых фигур знаменитостей.
-------------------------------------------

Враг народа

- И смех, и слезы и любовь...
А.С. Пушкин


Наш герой – не адэпт отваги
И не ахти как ладно сшит.
Невредимым дошел до Праги –
Лишь контузия да ушиб.

Но когда, попадись ему брага,
Не умел укрощать свой пыл:
Для страны, для всеобщего блага
Сам в атаку свой взвод водил!

И такого набрался чванства,
Что порою несносным был –
Как умел, поносил начальство
И Верховного матом крыл...

А умишком – не прост, напротив –
Это, братцы, важнейший штрих,
Не глупее ученых многих...
Но порой затихал как псих

Путь в бессмертие не заказан –
Кто нам в спину, как трус, палит?
Эдак двадцать седьмым указом
Нас Верховный благодарит.

А еще, под большим секретом:
- Держит, сволочь, страну в узде...
И с газетным его портретом
Бегал утречком по нужде.
(Ужас!)

Кое-кто поражался этим:
- Так сказать о моём вожде?!
И с газетным его портретом
Бегать во поле по нужде!?

Хоть в башке – не мешок опилок,
Но откуда же знать бойцу?..
Нужно пулю пустить в затылок,
Это очень ему к лицу!

P.S.
Что там смерть, это лучше, чем если б
Возвратился б в свою семью
И узнал, что жена и дети
Давно сосланы в Колыму...
-------------------------------------

П.-П.Ж.*

Пронесся слух по нашей части,
Что в рукопашной пал комдив.
Я чуть не умерла от счастья,
Узнав, что муж остался жив!

А если госпиталь накроют,
И я паду на землю ниц,
Лежать в могиле будем двое –
Я – мать и будущая жизнь...

Такой сюжет вполне возможен,
У П.-П.Ж. большая сласть
Красть тех мужей неосторожных,
Которых обуяла страсть

Скучать недолго мужу Роме -
Две П.-П.Ж. – уже на стреме.

Не может Б-г нам быть судьею –
Он не был «дождичком» полит!
А как нам быть с своей судьбою,-
Пускай решает замполит**...
------------------------------------------------
* п.-п.ж. – походно-полевые жены (любовницы) генералитета. Сталин на этот грех подчиненных смотрел сквозь пальцы, а рядовые завидовали лютой завистью и встречали «парочек» криками «воздух!».
** Замполит – замкомандира по политической части, пасший души рабов божьих – фронтовиков.
---------------------------------------

Монолог
Старшине Семену Вайнерману –
другу-однополчанину,
да будет благословенна его память!

Глаза антисемитов
Не видят нас на фронте.
Их имени избиты,
Но так приятны фронде.

От армий остались полки,
От целых дивизий – до роты...
- Твои фронтовые портки
Ещё украшают ворота?

По массе медалей твоих,
Ты был на войне, не в Ташкенте.
Хватило бы их на троих,
Чтоб вызвать симпатии женщин.

Не любящий жизнь метроном
Сечет наши дни и недели,
Мечтая свести нас на лом,
Божественной властью наделен.

А мы ему, глядя в глаза,
Признаться в любви – не шалеем,
А если случится гроза,
И эту напасть одолеем!
----------------------------------------

Грайфенберг

Грайфенберг – немецкий город,
Городишка маленький.
Утоляя русский голод,
В нем гоняли «Валенки».

«Валенки, валенки –и – и
Не подшиты, стареньки...»
Их гоняли для солдат
Может тыщу раз подряд!

А когда с пластинкой
Вдруг была заминка,
Бедные ди-джеи
К праотцам летели!

А душа не насыщалась
Лидией Руслановой –
Самой-самой, самой-самой
Дорогой и сановной!!

Но потом бойцы узнали,
Что её арестовали???
И пластинку «Валенки»,
Потому, что стареньки...

Как она без валенок
На свиданье бегает,
Если друг в опалине,
И им «служба» ведает?..
----------------------------------

Наконец...

Наконец-то прекратились стрельбы
Две «системы» встретились на Эльбе,
А нас с Эммой случай свел на Одере,
Чтоб душить в объятиях до одури!
-----------------------------------------

НА ОБЛОМКАХ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Женщинам нашей судьбы


Пастелью алой, в миг роскошный,
Писался свежий лик зари.
И если счастье скрылось в прошлом,
Совместно с заревом гори!
----------------------------------------

Сороковые-роковые

В честь победы советского народа
над гитлеровским фашизмом,
была отчеканена бронзовая медаль
с профилем тирана – Сталина.

У нашей «бронзовой победы»
Отличны стороны медали
На лицевой – не наши беды,
А жуткий профиль «Генацвале».

А на обратной – знаки Славы.
И эти символы - святые
Так выпьем, братцы, за Державу
И пусть любовь к ней не остынет!

Ур-ра-а, ур-ра, ур-ра-а-а!!!
---------------------------------------

Пантеон Славы

Он сопромат не обожал,
Забыл и про усталость стали.
Но в том бою экзамен сдал:
Там танки плавиться устали.
-------------------------------------------------------------


Эту ночь я запомнил навек,
Рассуждая о жизни, в землянке –
Как в бою устоял человек,
Где беспомощно плавились танки!

Я в святилище это не вхож,
Но, случись в моей жизни такое,
Не глядя на тождественность рож,
Как повел бы себя – в их покоях?


Один решал судьбу страны,
Один решал, кто жизни стоит...
На нём ни капли нет вины,
Кому мешал великий стоик?!
------------------------------------------------

Пискаревское кладбище...

На Пискаревском кладбище
Воркуют мило голуби.
На Пискаревском кладбище
Все умерли от голода,
От холода и ран...
В том виноват ТИРАН!

На Пискаревском кладбище
Войны кровавой пастбище –
Национальный срам!...
---------------------

Святое это место –
Мемориал под Небом...
Почившим снится тесто –
Б-г, накорми их хлебом

Но с покаянным сердцем, -
-каждому – по хлебцу...
---------------------------------

Постарели войны ветераны


... Могил защитников не счесть –
Иные сравнены с землёю,
Другие – в наших песнях есть,
А в-третьих, – нам лежать с тобою...


P.S.

Все, что было в начале,
Не случится в конце.
Но флюиды печали
У икон на лице...
-------------------------------------

Под солнцем сталинской конституции

Вождь народов нас учил,
Что в Союзе люди – братья!
Заключенный заключил
Заключенную в объятья...
-----------------------------------------

«Предатель»

Уходит время необратимо.
Уходит Веня, уходит Фима...
И мне бы следом идти за ними,
Но я их предал – живу поныне.

Что наше время прошло, – не диво,
Оно к нам было Несправедливо.
Кровавый молох не знал пощады –
Кто был нам дорог – в исчадьи ада...

Эпоха белых, эпох красных,
Эпоха беглых, коллизий страшных.
Но солнце светит над всей страною –
Не шельму метит, а нас с тобою!

И «черный ворон» во мраке ночи,
Народу полон, везет для порчи.
И дело строчат садисты махом,
И лясы точат, дымя над прахом...

Уходит время неудержимо,
От наших судеб неотделимо.
И, оставляя следы на марше,
Нас покидает и... мчится дальше.

Уходит время необъяснимо.
Уходит Женя, уходит Сима...
И мне бы следом идти за ними,
Но... я их предал,- живу поныне...
----------------------------------------------

Ода тирану

Высшая законность – это высшее беззаконие.
Цицерон

... Лесная тишь, густой туман...
Мне не понять тебя, хоть тресни!
Ну почему, как царь Иван
Нас не казнишь на лобном месте?

Ведь это всё твоё, твоё –
Спорт - для ума и кайф – для тела:
Бери посох, топор, копьё,
Верши, злодей, святое дело!!!
-------------------------------------------

Не об этом ли думал перед расстрелом по личному приказанию Сталина дважды герой Советского Союза, генерал-лейтенант Яков Смушкевич, командующий ВВС, герой войны с фашизмом в Испании.

Это происходило в 1942 году – в разгар такой кровопролитной войны, когда еще не ясен был её исход. Когда вооруженные силы были обезглавлены Сталиным, когда так был необходим боевой опыт уцелевших в сталинской бойне генералов. Но рассудку вопреки, под влиянием пароноидальных идей, а не разума, казнил лучших из лучших сыновей Родины. Пусть могила динозавру будет колом!
---------------------------------------------

ГЕНОМ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Как шикарна Шанель* –
Рядом с шефом Гестапо,
А простую шинель
Скромно носит наш «Папа»...

...Залежались в архивах
Позабытые судьбы...
С их поблекших нарывов
Пыль забвения сдуть бы!

Стоны родственных душ
Не должны быть забыты:
Кем расстрелян мой муж,
Где закопан убитый?

У убийц есть гарант
Наших судеб и весей –
Свода неба атлант
И геном главных песен.
(Он даже сидя на биде, боготворил НКВД)
-----------------------------------------
* Коко Шанель – национальное достояние Франции. В годы войны была любовницей бригаден-фюрера СС Вальтера Шеленберга. И лишь заступничество Уинстона Черчилля спасло ее от тюрьмы.
-------------------------------------

ЭХО ВОЙНЫ
(Еду в Вязники)

Ты со мною и в будни и в праздники,
И вовеки тебе не солгу.
Еду в юность свою, еду в Вязники,
А доехать никак не могу.

Было звонко, беспечно и молодо…
Но о встрече такой не мечтал –
Я искал самоварное золото,
А нашел драгоценный металл!..

Вспомни юных, счастливых проказников,
Их влюбленность у всех на виду.
Отпусти им грехи эти, Вязники,
Не останься в их судьбах в долгу.

На земле у Любви нет заказников,
Чаша горя испита до дна.
Ты сосватал нас, милые Вязники,
А развод объявила война…

Много трудных дорог было пройдено,
Много было великих потерь.
Расскажи мне, печальная Родина,
Где Любовь обитает теперь?..

Не легла ли в могилу с косичками
Или жизнью довольна сполна
И с улыбкой наивно-комической
Иногда загрустит обо мне.

Я с тобою и в будни и в праздники,
И вовеки тебе не солгу.
Еду в юность свою, еду в Вязники,
А доехать никак не могу.